Когда взобралась на тумбу, с другой стороны бассейна помахал рукой физкультурник. Дорожка для меня свободна, на двух слева народ потихоньку волну гоняет туда-обратно. Фитнес и попутно обучают на воде держаться. Вроде знакомая фигурка мелькнула, но врать не буду. Может, Петра, может кто другой. Дождалась свистка и прыгнула.
Вдох-выдох, гребок под левую руку, под правую. Включилась в ритм и пошла ногами помогать. Главное — не надрываться. Мне надо отшарашить четыре сотни метров, это не смертельно. Раньше я стандартные два-три километра без перерыва молотила. Дурь сгоняла. И в школе мне нравилось в бассейне, хотя не ради медалей ходила. Поэтому вдох — выдох и считаем повороты. Здесь у нас полтинник, значит восемь раз из конца в конец. И посмотреть результат, какой получится. Может, меня как профнепригодную забракуют и разрешат вообще в воду не лезть?
Когда рукой ткнулась в бортик, завершая заплыв, завкафедрой уже приплясывал радом:
— Четыре сорок семь! Очень, очень хорошо! — Черт, а ведь не старалась выкладываться. — Значит, я тебе все бумаги перешлю, выступаем дома. Поэтому даже ездить никуда не придется!.. И еще, я бы советовал подумать о регулярных тренировках. У тебя талант, честное слово.
Выбравшись на бортик, смахнула воду с лица и проворчала в ответ:
— Спасибо, лучше я пару раз в году отмучаюсь и хватит… Пойду переодеваться, у меня скоро следующие занятия.
Стянула шапочку и побрела в душевую. Краем сознания отметила, как физрук подавился воздухом. Похоже, он только сейчас мою спину разглядел. А ведь я предупреждала, что лучше бы вычеркнули из списков. Баллы оставили — а кандидатуру вычеркнули. Жаль, что так не работает.
Вечером, когда уже готовилась уронить тяжелую голову на подушку, Петра подкатила стул и присела рядом.
— Я тебя в бассейне видела. Говорят, ты выступать будешь.
— Ага, Катажина подкузьмила. Не поленилась, зараза, в личное дело нос сунула. Конечно, большая часть в открытом доступе, но ведь не лень ей было.
— Если не секрет, что с тобой произошло? На тебе живого места нет. Я теперь понимаю, почему ты всегда в майке с длинными рукавами ходишь и спишь.
— Скажем так, у меня была неприятная юность, о которой я не очень люблю вспоминать.
— Как скажешь… Просто, меня дедушка в ноябре в новый медицинский центр на три дня хочет отправить. Мы там спонсорами выступаем, кучу процедур можно будет бесплатно получить. Если хочешь, я насчет тебя договорюсь.
— Ему это зачем? — от этого человека любые подарки надо принимать с оглядкой. Он каждый ход на сто пятьдесят шагов вперед продумывает.
— Дедушка говорит, ты на меня хорошо влияешь.
Я пытаюсь сообразить, чем плохим мне подобный подарок может грозить. Вроде никаких особых подводных камней. А если меня еще чуть-чуть подлатают с косметической точки зрения, так вообще хорошо. Где я еще пятьдесят тысяч на процедуры добуду? Ценники уже смотрела. Все, что вне студенческой страховки на грипп и дизентерию, бьет по карману беспощадно.
— Если в самом деле бесплатно, давай попробуем. Я хотя бы летом смогу что-нибудь легкое носить.
— Договорились.
Единственное светлое пятно перед этой дурацкой спартакиадой — факультатив по современной истории. Там просто — ходил или нет. Меня по итогам вместе с историком вызвали к ректору. Та сидела, мрачно разглядывала мою абсолютно невозмутимую рожу и периодически косилась на докладную, которую взбешенный дядька уже успел накатать.
— Еще раз, господин Собчик, суть проблемы?
— Мало того, что мою дисциплину поставили необязательным факультативом, так еще эта пигалица несет околесицу на занятиях! Я ее сегодня поднял, попросил рассказать об экономических успехах сектора за последние три года, и она выдала про интервенцию и прочие гадости из желтой прессы!
— Успокойтесь, сейчас разберемся… Блютих, могу я узнать, чего ты добивалась этим демаршем?
— Никакого демарша, госпожа Новак. Я просто перечислила факты, о которых узнала из официальных документов. А факультатив мне нужен, потому что, если я сдам современную историю, мне не надо будет ходить на ту же социологию и прочие курсы. Смогу сосредоточиться на специальных предметах.
— Понятно… И каким образом какая-то интервенция, с твоих слов, повлияла на развитие Варгавы? Только — буквально конспективно, чтобы я зря время не теряла.
— Конечно. Сразу хочу предупредить, что все мной сказанное является выжимкой из отчета Планетарного Трибунала за прошлый год. Это чтобы господин Собчик на меня не обижался… Значит, Варгава участвовала в Плоковском конфликте, предоставив два добровольческих батальона к завершающей фазе, не считая транспортов, продовольствия и эскадры обеспечения. В результате этого за три года экономика планеты получила прибыль в размере ста сорока миллиардов кредитов, из которых половина сырьем и остальное в равных пропорциях демонтированным оборудованием, имуществом побежденной колонии и драгоценными металлами из банков. Корпорации заработали на этом в пять раз больше и оставили Трау у себя в полном подчинении. Конфликт начался после того, как местные власти объявили о найденных богатых месторождениях трансуранидов. По итогам оказалось, что оценка была завышена более чем в сто раз, но именно это объявление спровоцировало корпоративную агрессию.
— Не было никакой агрессии! — не вытерпел историк. — Там была провокация на орбите!
— Господин Собчик, я цитирую отчет Трибунала. К сожалению, я не имею профильного образования, чтобы спорить с вами о деталях начала войны. Но я почти закончила… После четырех с половиной лет конфликта из двух миллионов жителей Трау в живых остались тридцать тысяч. В последние два года на территории планеты действовало восемнадцать концентрационных лагерей. Кстати, в последние полгода власти Варгавы поссорились с корпоративным советом и Гуманитарные Силы заставили вывести контингент, который обеспечивал сбор трофеев. В результате трех стычек десантная пятнадцатая бригада была объявлена бунтовщиками, и арестованные из ее состава находились вместе с остатками мирного населения за колючей проволокой. Те, кто выжил, затем при поддержке службы Конвойных операций были вывезены с Трау и распределены по ближайшим секторам. Военнослужащие получили компенсацию и отправлены в почетную отставку.
Я помню, мама. Каждый день. Каждую минуту. И то, что этот надутый хлыщ пытается здесь из себя недотрогу изображать — его проблемы. Потому что цитировать отчет могу с утра и до ночи. Два миллиона и сто семь тысяч убитых. Сгоревших в напалмовом вихре. Погибших от голода и болезней. Уничтоженных в лагерях смерти.
— Поэтому, я отметила, что Варгава получила сто сорок миллиардов незапланированной прибыли за техническую и военную поддержку, которую оказала корпоративным наемникам. На этом у меня все.
Закрыв жалобу историка, ректор помассировала виски и вынесла решение.
— Господин Собчик. Я предлагаю вам поставить зачет студентке. Это избавит вас от ее присутствия на факультативах. А освободившееся время позволит ей сосредоточиться ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО на профильной подготовке. Я понятно излагаю?
— Да, госпожа Новак. Спасибо, госпожа Новак.
Фух. Еще и всю социологическую муть и прочие дурацкие не обязательные предметы одним махом спихнула. Математику как-нибудь дожать и можно будет жить.
Глава 7
Легкий октябрьский дождик стучит по козырьку кепки, пока я бегу утреннюю дистанцию. После того, как полиция провела пару показательных рейдов по округе, от меня шарахается не только шпана, но и мамочки с колясками. Поэтому теперь завершаю победный пятикилометровый круг в гордом одиночестве.
Трям-пам-пам, а я вчера четверку по математике на промежуточном тесте получила. Без читерства не обошлось, само собой, но — результат! Пролистала список вопросов в закрытом кафедральном каталоге, отдельно их разобрала и зазубрила самые дурацкие определения и доказательства для теорем. На “отлично” мне этот тихий ужас не вытащить, для этого надо быть абсолютно по цифрам упоротым. Но если я в том же темпе год отстреляюсь, потом будет легче. Львиную часть расчетов на себя программы берут, а стыковать нужные куски и правильно задание описывать вроде получается. Поэтому хвосты подтянуть, сентябрьские провалы пересдать и буду изображать из себя хорошистку.